Кунштюки науки зоологии

 
      По заявкам телезрителей раскопал свою совсем уже старую (и вообще первую) заметку для "Природы", про амфипод, научившихся опылять цветы.

Рачки-опылители

Растения аспидистры – отдалённые родственники ландышей – обитают в Восточной и Юго-Восточной Азии. Наиболее известна из них аспидистра высокая (Aspidistra elatior), широко распространённая в культуре и выращиваемая иногда как комнатное растение. A. elatior обладает очень интересными цветами: некрупные, мясистые, зеленовато-красного цвета, с очень короткими цветоножками, они почти лежат на земле и испускают непритятный запах. Широкое зонтиковидное складчатое рыльце пестика цветка закрывает вход в чашевидный околоцветник, в котором прячется пыльца. Цветки такого типа обычно опыляются мухами. Мух и правда находили в цветках аспидистры, кроме того, там иногда находили мелких слизней, которые проникали внутрь цветка проев дырку в пестике-зонте. Считается, что слизни тоже способны переносить пыльцу аспидистры и опылять её [Жизнь растений, Т.6.].
      Однако эти наблюдения были сделаны в неродных для аспидистры местах – этот широко культивируемый вид изначально происходит с нескольких крохотных островков в южной части Японии. Там-то, в вечнозелёном дубовом лесу на высоте 300–600 м над уровнем моря, японский исследователь Макото Като и обнаружил "родных" опылителей аспидистры. При обследовании растений цветов с повреждёнными венчиками встречено не было, и никаких слизней в них не нашли. Не нашли в них и взрослых мух. Но в третьей части осмотренных цветков были встречены коллемболы и щетинкохвостки из безкрылых насекомых, многоножки, и, главное, наземные ракообразные: изоподы (мокрицы) и амфиподы Platorchestia japonica из подсемейства талитрид. На долю рачков пришлась половина всех находок. В другой трети цветков визитёров не оказалось, но о их пребывании там свидетельствовали съеденная пыльца и многочисленные фекалии. Как показали дальнейшие лабораторные исследования, такие фекалии оставляют именно амфиподы, охотно поедающие пыльцу.
      Талитриды принадлежат к особой экологической группе амфипод, покинувших воду и перешедших к жизни на суше. Почти все они уже не способны жить под водой, но всё ещё обитают у берегов водоёмов, в первую очередь моря. Есть и обитатели берегов озёр и горных ручьев. Некоторые талитриды способны далеко – до километра – удаляться от своих водоёмов. Как показывает хороший урожай семян аспидистры, амфиподы оказались неплохими опылителями. Они легко протискиваются в узкую щель между пестиком-зонтом, прикрывающим пыльцу, и околоцветником. Конечно, они не умеют летать, но очень хорошо прыгают и способны быстро перенести на новый цветок пыльцевые зерна, налипшие на них при поедании пыльцы. Это – первый известный случай участия амфипод в опылении и уникальный пример столь полного включения в наземные экосистемы животных из водной, преимущественно морской, группы.

По Nature, 1995. Vol. 377 No 6547, P. 293.
Рис.: Udo Dammer; фото: T. Tsukiji.

Кунштюки науки зоологии

 
      По заявкам телезрителей раскопал свою совсем уже старую (и вообще первую) заметку для "Природы", про амфипод, научившихся опылять цветы.

Рачки-опылители

Растения аспидистры – отдалённые родственники ландышей – обитают в Восточной и Юго-Восточной Азии. Наиболее известна из них аспидистра высокая (Aspidistra elatior), широко распространённая в культуре и выращиваемая иногда как комнатное растение. A. elatior обладает очень интересными цветами: некрупные, мясистые, зеленовато-красного цвета, с очень короткими цветоножками, они почти лежат на земле и испускают непритятный запах. Широкое зонтиковидное складчатое рыльце пестика цветка закрывает вход в чашевидный околоцветник, в котором прячется пыльца. Цветки такого типа обычно опыляются мухами. Мух и правда находили в цветках аспидистры, кроме того, там иногда находили мелких слизней, которые проникали внутрь цветка проев дырку в пестике-зонте. Считается, что слизни тоже способны переносить пыльцу аспидистры и опылять её [Жизнь растений, Т.6.].
      Однако эти наблюдения были сделаны в неродных для аспидистры местах – этот широко культивируемый вид изначально происходит с нескольких крохотных островков в южной части Японии. Там-то, в вечнозелёном дубовом лесу на высоте 300–600 м над уровнем моря, японский исследователь Макото Като и обнаружил "родных" опылителей аспидистры. При обследовании растений цветов с повреждёнными венчиками встречено не было, и никаких слизней в них не нашли. Не нашли в них и взрослых мух. Но в третьей части осмотренных цветков были встречены коллемболы и щетинкохвостки из безкрылых насекомых, многоножки, и, главное, наземные ракообразные: изоподы (мокрицы) и амфиподы Platorchestia japonica из подсемейства талитрид. На долю рачков пришлась половина всех находок. В другой трети цветков визитёров не оказалось, но о их пребывании там свидетельствовали съеденная пыльца и многочисленные фекалии. Как показали дальнейшие лабораторные исследования, такие фекалии оставляют именно амфиподы, охотно поедающие пыльцу.
      Талитриды принадлежат к особой экологической группе амфипод, покинувших воду и перешедших к жизни на суше. Почти все они уже не способны жить под водой, но всё ещё обитают у берегов водоёмов, в первую очередь моря. Есть и обитатели берегов озёр и горных ручьев. Некоторые талитриды способны далеко – до километра – удаляться от своих водоёмов. Как показывает хороший урожай семян аспидистры, амфиподы оказались неплохими опылителями. Они легко протискиваются в узкую щель между пестиком-зонтом, прикрывающим пыльцу, и околоцветником. Конечно, они не умеют летать, но очень хорошо прыгают и способны быстро перенести на новый цветок пыльцевые зерна, налипшие на них при поедании пыльцы. Это – первый известный случай участия амфипод в опылении и уникальный пример столь полного включения в наземные экосистемы животных из водной, преимущественно морской, группы.

По Nature, 1995. Vol. 377 No 6547, P. 293.
Рис.: Udo Dammer; фото: T. Tsukiji.

Кунштюки науки зоологии

 
      По заявкам телезрителей раскопал свою совсем уже старую (и вообще первую) заметку для "Природы", про амфипод, научившихся опылять цветы.

Рачки-опылители

Растения аспидистры – отдалённые родственники ландышей – обитают в Восточной и Юго-Восточной Азии. Наиболее известна из них аспидистра высокая (Aspidistra elatior), широко распространённая в культуре и выращиваемая иногда как комнатное растение. A. elatior обладает очень интересными цветами: некрупные, мясистые, зеленовато-красного цвета, с очень короткими цветоножками, они почти лежат на земле и испускают непритятный запах. Широкое зонтиковидное складчатое рыльце пестика цветка закрывает вход в чашевидный околоцветник, в котором прячется пыльца. Цветки такого типа обычно опыляются мухами. Мух и правда находили в цветках аспидистры, кроме того, там иногда находили мелких слизней, которые проникали внутрь цветка проев дырку в пестике-зонте. Считается, что слизни тоже способны переносить пыльцу аспидистры и опылять её [Жизнь растений, Т.6.].
      Однако эти наблюдения были сделаны в неродных для аспидистры местах – этот широко культивируемый вид изначально происходит с нескольких крохотных островков в южной части Японии. Там-то, в вечнозелёном дубовом лесу на высоте 300–600 м над уровнем моря, японский исследователь Макото Като и обнаружил "родных" опылителей аспидистры. При обследовании растений цветов с повреждёнными венчиками встречено не было, и никаких слизней в них не нашли. Не нашли в них и взрослых мух. Но в третьей части осмотренных цветков были встречены коллемболы и щетинкохвостки из безкрылых насекомых, многоножки, и, главное, наземные ракообразные: изоподы (мокрицы) и амфиподы Platorchestia japonica из подсемейства талитрид. На долю рачков пришлась половина всех находок. В другой трети цветков визитёров не оказалось, но о их пребывании там свидетельствовали съеденная пыльца и многочисленные фекалии. Как показали дальнейшие лабораторные исследования, такие фекалии оставляют именно амфиподы, охотно поедающие пыльцу.
      Талитриды принадлежат к особой экологической группе амфипод, покинувших воду и перешедших к жизни на суше. Почти все они уже не способны жить под водой, но всё ещё обитают у берегов водоёмов, в первую очередь моря. Есть и обитатели берегов озёр и горных ручьев. Некоторые талитриды способны далеко – до километра – удаляться от своих водоёмов. Как показывает хороший урожай семян аспидистры, амфиподы оказались неплохими опылителями. Они легко протискиваются в узкую щель между пестиком-зонтом, прикрывающим пыльцу, и околоцветником. Конечно, они не умеют летать, но очень хорошо прыгают и способны быстро перенести на новый цветок пыльцевые зерна, налипшие на них при поедании пыльцы. Это – первый известный случай участия амфипод в опылении и уникальный пример столь полного включения в наземные экосистемы животных из водной, преимущественно морской, группы.

По Nature, 1995. Vol. 377 No 6547, P. 293.
Рис.: Udo Dammer; фото: T. Tsukiji.

Кунштюки науки зоологии

 
      По заявкам телезрителей раскопал свою совсем уже старую (и вообще первую) заметку для "Природы", про амфипод, научившихся опылять цветы.

Рачки-опылители

Растения аспидистры – отдалённые родственники ландышей – обитают в Восточной и Юго-Восточной Азии. Наиболее известна из них аспидистра высокая (Aspidistra elatior), широко распространённая в культуре и выращиваемая иногда как комнатное растение. A. elatior обладает очень интересными цветами: некрупные, мясистые, зеленовато-красного цвета, с очень короткими цветоножками, они почти лежат на земле и испускают непритятный запах. Широкое зонтиковидное складчатое рыльце пестика цветка закрывает вход в чашевидный околоцветник, в котором прячется пыльца. Цветки такого типа обычно опыляются мухами. Мух и правда находили в цветках аспидистры, кроме того, там иногда находили мелких слизней, которые проникали внутрь цветка проев дырку в пестике-зонте. Считается, что слизни тоже способны переносить пыльцу аспидистры и опылять её [Жизнь растений, Т.6.].
      Однако эти наблюдения были сделаны в неродных для аспидистры местах – этот широко культивируемый вид изначально происходит с нескольких крохотных островков в южной части Японии. Там-то, в вечнозелёном дубовом лесу на высоте 300–600 м над уровнем моря, японский исследователь Макото Като и обнаружил "родных" опылителей аспидистры. При обследовании растений цветов с повреждёнными венчиками встречено не было, и никаких слизней в них не нашли. Не нашли в них и взрослых мух. Но в третьей части осмотренных цветков были встречены коллемболы и щетинкохвостки из безкрылых насекомых, многоножки, и, главное, наземные ракообразные: изоподы (мокрицы) и амфиподы Platorchestia japonica из подсемейства талитрид. На долю рачков пришлась половина всех находок. В другой трети цветков визитёров не оказалось, но о их пребывании там свидетельствовали съеденная пыльца и многочисленные фекалии. Как показали дальнейшие лабораторные исследования, такие фекалии оставляют именно амфиподы, охотно поедающие пыльцу.
      Талитриды принадлежат к особой экологической группе амфипод, покинувших воду и перешедших к жизни на суше. Почти все они уже не способны жить под водой, но всё ещё обитают у берегов водоёмов, в первую очередь моря. Есть и обитатели берегов озёр и горных ручьев. Некоторые талитриды способны далеко – до километра – удаляться от своих водоёмов. Как показывает хороший урожай семян аспидистры, амфиподы оказались неплохими опылителями. Они легко протискиваются в узкую щель между пестиком-зонтом, прикрывающим пыльцу, и околоцветником. Конечно, они не умеют летать, но очень хорошо прыгают и способны быстро перенести на новый цветок пыльцевые зерна, налипшие на них при поедании пыльцы. Это – первый известный случай участия амфипод в опылении и уникальный пример столь полного включения в наземные экосистемы животных из водной, преимущественно морской, группы.

По Nature, 1995. Vol. 377 No 6547, P. 293.
Рис.: Udo Dammer; фото: T. Tsukiji.

Репосты

 
      Про дачу Муромцевых – 3: история продолжается.

Вчерашнее.


 

Репосты

 
      Про дачу Муромцевых – 3: история продолжается.

Вчерашнее.


 

Репосты

 
      Про дачу Муромцевых – 3: история продолжается.

Вчерашнее.


 

Репосты

 
      Про дачу Муромцевых – 3: история продолжается.

Вчерашнее.


 

Утиные истории – 3

 
      Сегодня снова заглянул на Москва-реку в М-8.


      У Дербенёвской набережной остались только кряквы, стаей под автобусной остановкой, где их кормят. Одна вновь сидела на парапете среди сизых голубей, которые тоже караулят там кормёжку. Чернети и нырки исчезли, больших крохалей обнаружилось три птицы (две самки и самец), они переместлись ниже по течению и держались напротив Павелецкой набережной. Сначала дремали под дальним берегом (где промзона с топливохранилищами), потом проснулись, выплыли на середину реки и стали нырять. Всё это медленно дрейфовало к месту зимовки пожарных катеров МЧС. Рядом тут же нарисовалась пара молодых серебристых чаек. Вместе с крохалями плавал самец гоголя, но он на середину не поплыл, остался под берегом.
      У автобусной остановки на Павелецкой набережной тоже держится десяток крякв, и с ними плавал самец чирка-свистунка (подозреваю, что тот же самый, что был три дня назад у следующей, Даниловской, набережной, я про него писал). Чирок активно свистел, временами бил крыльями и гонял одного и того же селезня кряквы.
      А ледяных заберегах под промзоной что-то делали четыре десятка серых ворон. Ещё много ворон сидело на деревьях между топливохранилищами, в один прекрасный момент они вдруг сорвались в воздух (вместе с бывшими на льду), и оказалось, что их около сотни. Среди бела дня, это не ночёвка! Среди ворон была замечена дюжина галок и как минимум два грача (дуаю, что их там было больше). Что-то вокруг говорят, что грачей этой весной в Москве почти нет, а тут вот попались...
      Такие дела.

 

Утиные истории – 3

 
      Сегодня снова заглянул на Москва-реку в М-8.


      У Дербенёвской набережной остались только кряквы, стаей под автобусной остановкой, где их кормят. Одна вновь сидела на парапете среди сизых голубей, которые тоже караулят там кормёжку. Чернети и нырки исчезли, больших крохалей обнаружилось три птицы (две самки и самец), они переместлись ниже по течению и держались напротив Павелецкой набережной. Сначала дремали под дальним берегом (где промзона с топливохранилищами), потом проснулись, выплыли на середину реки и стали нырять. Всё это медленно дрейфовало к месту зимовки пожарных катеров МЧС. Рядом тут же нарисовалась пара молодых серебристых чаек. Вместе с крохалями плавал самец гоголя, но он на середину не поплыл, остался под берегом.
      У автобусной остановки на Павелецкой набережной тоже держится десяток крякв, и с ними плавал самец чирка-свистунка (подозреваю, что тот же самый, что был три дня назад у следующей, Даниловской, набережной, я про него писал). Чирок активно свистел, временами бил крыльями и гонял одного и того же селезня кряквы.
      А ледяных заберегах под промзоной что-то делали четыре десятка серых ворон. Ещё много ворон сидело на деревьях между топливохранилищами, в один прекрасный момент они вдруг сорвались в воздух (вместе с бывшими на льду), и оказалось, что их около сотни. Среди бела дня, это не ночёвка! Среди ворон была замечена дюжина галок и как минимум два грача (дуаю, что их там было больше). Что-то вокруг говорят, что грачей этой весной в Москве почти нет, а тут вот попались...
      Такие дела.

 

Утиные истории – 3

 
      Сегодня снова заглянул на Москва-реку в М-8.


      У Дербенёвской набережной остались только кряквы, стаей под автобусной остановкой, где их кормят. Одна вновь сидела на парапете среди сизых голубей, которые тоже караулят там кормёжку. Чернети и нырки исчезли, больших крохалей обнаружилось три птицы (две самки и самец), они переместлись ниже по течению и держались напротив Павелецкой набережной. Сначала дремали под дальним берегом (где промзона с топливохранилищами), потом проснулись, выплыли на середину реки и стали нырять. Всё это медленно дрейфовало к месту зимовки пожарных катеров МЧС. Рядом тут же нарисовалась пара молодых серебристых чаек. Вместе с крохалями плавал самец гоголя, но он на середину не поплыл, остался под берегом.
      У автобусной остановки на Павелецкой набережной тоже держится десяток крякв, и с ними плавал самец чирка-свистунка (подозреваю, что тот же самый, что был три дня назад у следующей, Даниловской, набережной, я про него писал). Чирок активно свистел, временами бил крыльями и гонял одного и того же селезня кряквы.
      А ледяных заберегах под промзоной что-то делали четыре десятка серых ворон. Ещё много ворон сидело на деревьях между топливохранилищами, в один прекрасный момент они вдруг сорвались в воздух (вместе с бывшими на льду), и оказалось, что их около сотни. Среди бела дня, это не ночёвка! Среди ворон была замечена дюжина галок и как минимум два грача (дуаю, что их там было больше). Что-то вокруг говорят, что грачей этой весной в Москве почти нет, а тут вот попались...
      Такие дела.

 

Утиные истории – 3

 
      Сегодня снова заглянул на Москва-реку в М-8.


      У Дербенёвской набережной остались только кряквы, стаей под автобусной остановкой, где их кормят. Одна вновь сидела на парапете среди сизых голубей, которые тоже караулят там кормёжку. Чернети и нырки исчезли, больших крохалей обнаружилось три птицы (две самки и самец), они переместлись ниже по течению и держались напротив Павелецкой набережной. Сначала дремали под дальним берегом (где промзона с топливохранилищами), потом проснулись, выплыли на середину реки и стали нырять. Всё это медленно дрейфовало к месту зимовки пожарных катеров МЧС. Рядом тут же нарисовалась пара молодых серебристых чаек. Вместе с крохалями плавал самец гоголя, но он на середину не поплыл, остался под берегом.
      У автобусной остановки на Павелецкой набережной тоже держится десяток крякв, и с ними плавал самец чирка-свистунка (подозреваю, что тот же самый, что был три дня назад у следующей, Даниловской, набережной, я про него писал). Чирок активно свистел, временами бил крыльями и гонял одного и того же селезня кряквы.
      А ледяных заберегах под промзоной что-то делали четыре десятка серых ворон. Ещё много ворон сидело на деревьях между топливохранилищами, в один прекрасный момент они вдруг сорвались в воздух (вместе с бывшими на льду), и оказалось, что их около сотни. Среди бела дня, это не ночёвка! Среди ворон была замечена дюжина галок и как минимум два грача (дуаю, что их там было больше). Что-то вокруг говорят, что грачей этой весной в Москве почти нет, а тут вот попались...
      Такие дела.